Над простором сивим моря вітер гори хмар збирає.
А між хмарами і морем гордо лине Буревісник, наче чорна блискавиця.
То крилом торкнеться хвилі, то летить стрілою в хмари, він кричить, — і хмари чують радість в смілім крику птаха.
В крику цім — жадоба бурі! Силу гніву, пломінь палу, неминучість перемоги чують хмари в цьому крику.
Чайки стогнуть, чувши бурю, — стогнуть в остраху над морем, і на дні свій жах готові перед бурею сховати.
I гагари також стогнуть — їм, гагарам, неприступна насолода битв життєвих: грім ударів їх лякає.
Дурень-пінгвін товсте тіло боязко ховає в скелях… Тільки гордий Буревісник вільно й сміливо ширяє над од піни сивим морем!
Все похмурніше і нижче хмари купчаться над морем, і співають, ринуть хвилі в височінь назустріч грому.
Грім гуркоче. В піні гніву стогнуть хвилі, сперечаються із вітром. Ось в міцних своїх обіймах вітер зграю хвиль стискає і кидає, розмахнувшись, в лютій злобі їх на скелі, розбиваючи на порох те смарагдове громаддя.
Буревісник з криком лине, наче чорна блискавиця, як стріла проймає хмари, піну хвиль крилом зриває.
Ось шугає він, як демон, — гордий, чорний демон бурі, — і сміється, і ридає… Він із чорних хмар сміється, він од радості ридає!
В гніві грому, — чуйний демон, — він давно утому чує, та він певен: не сховають хмари сонця, — не сховають!
Вітер виє… Грім гуркоче…
Синім полум'ям палають зграї хмар над виром моря. Море ловить блискавиці і в своїй безодні гасить. Наче вогненнії змії, в'ються в морі і зникають в нім відбиті блискавиці.
— Буря! Скоро вдарить буря!
Це сміливий Буревісник гордо в блискавках ширяє над ревучим гнівним морем, то кричить пророк звитяги: — Хай ще дужче вдарить буря!
В закрытой группе соцсети ВК я начинаю выкладывать материалы для подготовки предрождественского флешмоба. Стучитесь, если заинтересованы этой идеей, я вам отправлю приглашение в эту группу.
Если почитать Патрушева, становится ясно, почему в Кремле так нервно реагировали на «революцию роз» в Тбилиси и Майданы в Киеве и с таким ужасом — на «арабскую весну». Народ на улицах — это худшее, что они могут себе представить. Люди, изучавшие в школах — и даже в своих Высших школах — историю русских революций, так и остались невежественными конспирологами, которые искренне верят, что у самих людей вообще не может быть никаких своих желаний, что это все Сорос и «печеньки» Госдепа.
«Взрывной процесс» для Патрушева — это не тогда, когда стремительно ухудшается ситуация в стране, не тогда, когда страна становится добычей криминальных кланов, не тогда, когда у людей просто не остается надежды на лучшее. А тогда, когда «активизируются» американские посольства, фонд Сороса и НПО. Это и есть то, с чем следует бороться. Не с нищетой, не с отсутствием демократии, не с коррупцией — отец российского министра сельского хозяйства вообще не упоминает об этом. А с фондом Сороса. С «кукловодами». Которые, разумеется, будут угрожать путинской бесконечности. Уже угрожают.
«Ожидается активизация работы с помощью некоммерческих неправительственных организаций, где они намерены провоцировать националистические и сепаратистские настроения… Планируются шаги по интенсификации информационного давления на Россию в целях размывания российских духовно-нравственных и культурно-исторических ценностей, формирующих фундамент государственности»...
Что ж, интервью Патрушева и есть самое настоящее «кукловодство к действию». Так и рушатся любые авторитарные режимы, так и начинается какая-нибудь очередная весна. Пока российские чекисты будут бороться с американскими дипломатами и Соросом, недовольство жизнью будет все сильнее накапливаться у обычных людей, которые не интересуются деятельностью неправительственных организаций и мало что знают о Соросе. Зато просто хотят жить в эпоху отсутствия нефтедолларов и присутствия самоизоляции. И оказывается, что в эту эпоху нормально жить могут позволить себе только надежно самоизолировавшийся Путин и рыщущий в поисках активистов на американской службе Патрушев. И еще их дети. И еще их друзья. И еще те, кто с ними и приватизированным ими государством делится. А на всех остальных денег уже не хватает. И скоро не хватит совсем.
Но я уверен, что когда генерал Патрушев увидит под окнами своего дома взбеленившуюся толпу, он все равно будет считать, что это все Госдепартамент, НКО и Сорос. В цельности личности Николая Платоновича я совершенно не сомневаюсь.
Пам'яті Олеся Бердника, засновника
Української Духовної Республіки,
присвячується.
Ми звичайні трударі:
Від зарі і до зарі —
В полі, в кузні, за кермом!
-Нас багато… Живемо!
Ми вітаємо усіх,
Бо жиє в нас — Вогнесміх!
Радість з серця струменить:
Сто віків — неначе мить!
Славен буде, наш Народ:
Все нам дав, Славетний Род!
Наші небо і земля,-
Гори, надра, ліс, поля!
Хто працює — буде жить:
Сто віків — неначе мить!
Знов відлига настає —
Грає серденько Моє!
Знов лелеки гнізда в'ють:
Люди Воду Віти* п'ють!
Як дзвіночки — ручаї:
Люди, люди… Ви чиї?!
— Пломеніючі серця -
Знають, Мати і Вітця!
До вподоби нам ця Гра:
З Добрим РанКом — Коном Ра!
Шановний пане Президенте. Володимир Олександрович.
Если вы до сих пор не понимаете, что произошло в Одессе второго мая, и какие виновные должны быть установлены и наказаны в этой «трагедии», позвольте, я вам объясню. Одним предложением.
Так вот. Представьте. Просто представьте.
Что в апреле две тысячи четырнадцатого года в Донецке Гиркин, Моторолла, Гиви, Безлер, Ходаковский, Пушилин, Губарев, казак Бабай, атаман Козицин, Мильчаков и полковник ФСБ Александр Хмурый — сгорели в Донецкой ОГА.
А восемнадцатого марта тридцать неопознанных зеленых человечков сгорели в Верховном совете Крыма.
Представили? Представили, насколько сейчас другая была бы жизнь в Украине? Без войны, без трупов, без смертей, без оккупации? Представили, что вся война на этом бы и закончилась? Два месяца и тридцать погибших, двадцать пять из которых граждане России и Приднестровья? И что в Донецке сейчас вы бы вводили карантин и, возможно, ругались бы с местным мэром — оголошуючи його розбійником, але украинською мовою. А выступал бы там сейчас «Квартал 95», а не Чичерина с Охлобыстиным.
И не было бы «Пливе кача» на Майдане годами. И стены памяти на Михайловской. И колокол памяти не звонил бы по погибшим каждый день по несколько раз в мемориале Минобороны. Вот не было бы всего этого. Просто не было. Представили?
А теперь представьте, что в Одессе этой «трагедии» не произошло. И коридор был бы сейчас от Тамани, через крымский мост, сам Крым, затем Одесскую народную республику и до Приднестровья. Как они и планировали изначально. Уже карты дорог прочертили.
И Украина была бы сейчас раза в полтора меньше и зажата агрессором не на семь процентов Донецкой и Луганской областей, а с трёх сторон. Полностью. Без выхода к морю. Представили?
Это и есть ответы на ваши вопросы.
Второго мая можно заносить в учебники истории как день, когда Украина отстояла свой суверенитет.
По крайней мере, пока ещё.
А мы всё пишем,
Скажите на милость?
Ваши вирши
Не читает вирус!
Статус-кво
Над трупом Поэта?
А вы для него
Писали куплеты?
Зачем же Словом
Дело губили?
Вирус гуляет,
Кладёт на Россию!
А мы с монетой
Ушли под плинтус;
Хрен Вам ракетой,-
Командует вирус.
«Красным колесом»
Колесует снова….
Это Число,
Победит же Слово!
Ходил же когда-то
Вирус коммуны,
И где он, ребята?
Привиты… имунны!
31.03.20 г.
Я не знаю, кого автор подразумевает «гнать взашей», но слова «Гнать за черту оседлости» намекают не иначе, как на евреев. Поэтому я усматриваю в этом тексте антисемитизм — разжигание ненависти и недостойную поэта пропаганду войны.
Если по ссылке публикация на стихире не открывается, значит она заблокирована администрацией по моему Заявлению о нарушении автором Правил сайта.
В сопроводительном тексте к ролику на YouTube написано:
Надо полагать, что и избрание русского Царя тоже будет связано с проявлением понятной для всех божественной воли. Недаром говорится, что Царя изберет Господь, а не люди.
Как Господь кого-то избирает в Цари по-вашему, Игорь?
Может, это не я вёл огонь из миномётов в морозный декабрьский день и накрыл роту сепаратистов?
Может это не мне среди разбитых окопов и блиндажей на огневой комбат вручил погоны капитана и сказал: «На, можешь теперь носить их, ты имеешь на это полное право!»
Может, это не я брал на прицел крупнокалиберного пулемёта живые и подвижные мишени и видел, как они падают, падают и падают в высокую траву?
Может это не я вёл взвод сквозь утренний туман на восток, навстречу солнцу, что восходило над степью, на восток, таки на восток, в вихрь огня и смерти?
Может это не я разглядывал в бинокль холмы на горизонте, прежде чем дать команду «огонь»?
Может это не я грел замёрзлые руки в блиндаже около буржуйки, слушая рассказы старого фермера в солдатской форме о зерне, о мёде, о земле и о пчёлах?
Может это не я читал солдатам стихи Киплинга под звуки канонады?
Может, это происходило в неком ином, выдуманном мире?
Может, это не я забивал подрывники и вышибные заряды в мины молотком и куском дерева, ибо иначе они не лезли, и думал: «Сейчас мы все станем космонавтами, сейчас всё это взорвётся и мы полетим в космос, в бесконечность?
Может, это не я любовался весенними цветами около блиндажей, вдыхал аромат степи, что была вся в цветах молочая, и читал под обстрелами Дикенса и Достоевского?
Может, это не я писал стихи в записную книжку на ящике из-под снарядов и думал, что земля мягкая, сыпучая и пахучая, и что суждено лечь под эту траву и не жаль?
Может, это не мне ветер колол в лицо снежинками-иглами и не я приказывал прицепить гаубицу к «шишарику»? И совсем не мне комбат говорил, что он меня туда не посылает, но нужно ехать, ибо это приказ, и я думал, что никто не вернётся, ни я ни мои солдаты?
Может, это, действительно было не со мной? С каким-то другим, чудаком, что носил пятнистую одежду, погоны с четырьмя звёздочками, брил голову бритвой, философствовал о том, что смерти не бывает, что все мы вечны и чистил миномёты соляркой?
Я бы поверил, что это было не со мной, что это ложные воспоминания… Но беженцы, что живут в моём доме, но пёс с вечно печальными глазами, которого взяли с собой беженцы из моей терриконовой Эллады, который заглядывает каждый день в мои глаза и спрашивает без слов: «Как же так?
Нас выгнали из нашего дома, из нашей родной хаты, и вот мы вот так — теперь вечные неприкаянные бродяги будем блуждать по миру?» И фотография деда, и осознание того факта, что в мой родной край я больше не приеду, ибо некуда, ибо там не осталось даже руин, ибо там хозяйничают бандиты и садисты, с которыми не может быть никакого общего языка, что мой родной край оккупирован, и мечта освободить его остаётся мечтой…
И всё остаётся в воспоминаниях — только в воспоминаниях…
А між хмарами і морем гордо лине Буревісник, наче чорна блискавиця.
То крилом торкнеться хвилі, то летить стрілою в хмари, він кричить, — і хмари чують радість в смілім крику птаха.
В крику цім — жадоба бурі! Силу гніву, пломінь палу, неминучість перемоги чують хмари в цьому крику.
Чайки стогнуть, чувши бурю, — стогнуть в остраху над морем, і на дні свій жах готові перед бурею сховати.
I гагари також стогнуть — їм, гагарам, неприступна насолода битв життєвих: грім ударів їх лякає.
Дурень-пінгвін товсте тіло боязко ховає в скелях… Тільки гордий Буревісник вільно й сміливо ширяє над од піни сивим морем!
Все похмурніше і нижче хмари купчаться над морем, і співають, ринуть хвилі в височінь назустріч грому.
Грім гуркоче. В піні гніву стогнуть хвилі, сперечаються із вітром. Ось в міцних своїх обіймах вітер зграю хвиль стискає і кидає, розмахнувшись, в лютій злобі їх на скелі, розбиваючи на порох те смарагдове громаддя.
Буревісник з криком лине, наче чорна блискавиця, як стріла проймає хмари, піну хвиль крилом зриває.
Ось шугає він, як демон, — гордий, чорний демон бурі, — і сміється, і ридає… Він із чорних хмар сміється, він од радості ридає!
В гніві грому, — чуйний демон, — він давно утому чує, та він певен: не сховають хмари сонця, — не сховають!
Вітер виє… Грім гуркоче…
Синім полум'ям палають зграї хмар над виром моря. Море ловить блискавиці і в своїй безодні гасить. Наче вогненнії змії, в'ються в морі і зникають в нім відбиті блискавиці.
— Буря! Скоро вдарить буря!
Це сміливий Буревісник гордо в блискавках ширяє над ревучим гнівним морем, то кричить пророк звитяги: — Хай ще дужче вдарить буря!
Также приглашаю начинающих копирайтеров на SEO-стажировку.
Русские!!!
Української Духовної Республіки,
присвячується.
Ми звичайні трударі:
Від зарі і до зарі —
В полі, в кузні, за кермом!
-Нас багато… Живемо!
Ми вітаємо усіх,
Бо жиє в нас — Вогнесміх!
Радість з серця струменить:
Сто віків — неначе мить!
Славен буде, наш Народ:
Все нам дав, Славетний Род!
Наші небо і земля,-
Гори, надра, ліс, поля!
Хто працює — буде жить:
Сто віків — неначе мить!
Знов відлига настає —
Грає серденько Моє!
Знов лелеки гнізда в'ють:
Люди Воду Віти* п'ють!
Як дзвіночки — ручаї:
Люди, люди… Ви чиї?!
— Пломеніючі серця -
Знають, Мати і Вітця!
До вподоби нам ця Гра:
З Добрим РанКом — Коном Ра!
О трагедии 2 мая в Одессе
Если вы до сих пор не понимаете, что произошло в Одессе второго мая, и какие виновные должны быть установлены и наказаны в этой «трагедии», позвольте, я вам объясню. Одним предложением.
Так вот. Представьте. Просто представьте.
Что в апреле две тысячи четырнадцатого года в Донецке Гиркин, Моторолла, Гиви, Безлер, Ходаковский, Пушилин, Губарев, казак Бабай, атаман Козицин, Мильчаков и полковник ФСБ Александр Хмурый — сгорели в Донецкой ОГА.
А восемнадцатого марта тридцать неопознанных зеленых человечков сгорели в Верховном совете Крыма.
Представили? Представили, насколько сейчас другая была бы жизнь в Украине? Без войны, без трупов, без смертей, без оккупации? Представили, что вся война на этом бы и закончилась? Два месяца и тридцать погибших, двадцать пять из которых граждане России и Приднестровья? И что в Донецке сейчас вы бы вводили карантин и, возможно, ругались бы с местным мэром — оголошуючи його розбійником, але украинською мовою. А выступал бы там сейчас «Квартал 95», а не Чичерина с Охлобыстиным.
И не было бы «Пливе кача» на Майдане годами. И стены памяти на Михайловской. И колокол памяти не звонил бы по погибшим каждый день по несколько раз в мемориале Минобороны. Вот не было бы всего этого. Просто не было. Представили?
А теперь представьте, что в Одессе этой «трагедии» не произошло. И коридор был бы сейчас от Тамани, через крымский мост, сам Крым, затем Одесскую народную республику и до Приднестровья. Как они и планировали изначально. Уже карты дорог прочертили.
И Украина была бы сейчас раза в полтора меньше и зажата агрессором не на семь процентов Донецкой и Луганской областей, а с трёх сторон. Полностью. Без выхода к морю. Представили?
Это и есть ответы на ваши вопросы.
Второго мая можно заносить в учебники истории как день, когда Украина отстояла свой суверенитет.
По крайней мере, пока ещё.
Поклон вдвойне — героям медпостов -
Спасателям сегодняшней России,
Кто за неё себя отдать готов.
И день, и ночь они стоят на страже,
И день, и ночь с бедой борьбу ведут…
«Они — не из трусливых!» — каждый скажет,
Они Отчизну свято берегут.
Коронавирус сеет смерть и сеет,
Пленил Планету всю… Печальный счёт!
Отряд халатов белых не робеет:
Без страха на любое зло идёт…
Настанет время… Справимся с тревогой,
Чтоб на Планете светлый мир настал,
И будет светлая у нас дорога,
И медики взойдут на пьедестал…
Поклон земной халатам белым, синим,
Поклон вдвойне — героям медпостов -
Спасателям сегодняшней России,
Кто за неё себя отдать готов…
Ваше личное время столь безценно, що вам бракує часу на відповідь?
Ваша ОСОБИСТА жертва сегодня меньше или больше принесенной всем Миром Жертвы 75 лет назад?
Скажите на милость?
Ваши вирши
Не читает вирус!
Статус-кво
Над трупом Поэта?
А вы для него
Писали куплеты?
Зачем же Словом
Дело губили?
Вирус гуляет,
Кладёт на Россию!
А мы с монетой
Ушли под плинтус;
Хрен Вам ракетой,-
Командует вирус.
«Красным колесом»
Колесует снова….
Это Число,
Победит же Слово!
Ходил же когда-то
Вирус коммуны,
И где он, ребята?
Привиты… имунны!
31.03.20 г.
МНЕ МИЛЫ все народы Земли.
Мой единственный Идеал и Учитель в любом вопросе Иисус Христос.
Я хочу ОБЪЕДИНИТЬСЯ со всем Земным Міром раз і назавжди!
В сей скорбный для Расии, грозный час,
Нужна народу Гвардия — Спецназ:
Гнать паразитов, инородных вшей,
Кровососущих! Выродков — взашей,
Гнать за черту оседлости, по-Ра:
Накой нам, братья, в поддавки игра?!
Солдат Расии — Воин, а не шут!
Не хлоп, что спину гнёт под барский кнут —
За грош… И не наёмник, без стыда,-
Он Честью не торгует. Никогда!
Но Родину — готов прикрыть собой:
Он там, где полыхает Правый бой!
Где гибельная кружит круговерть,
Но, стороной, его обходит смерть,-
Бо яр он, как Отец его и Дед.
Расия, Русь!- Не меркнет Правды Свет!
Ведь Ратник божий — Родины оплот:
Равненье держим, братья!- Наш черёд!
На верность Роду, присягает Честь:
Без Правды, как без Веры — Чести несть!
«Служи НаРоду!»- Родины Приказ:
Страна, как Мать,- надеется на нас,
И верит нам! Веди же, Мать-Заря:
За Родину! За Веру! За Царя!
Я не знаю, кого автор подразумевает «гнать взашей», но слова «Гнать за черту оседлости» намекают не иначе, как на евреев. Поэтому я усматриваю в этом тексте антисемитизм — разжигание ненависти и недостойную поэта пропаганду войны.
Если по ссылке публикация на стихире не открывается, значит она заблокирована администрацией по моему Заявлению о нарушении автором Правил сайта.
Как Господь кого-то избирает в Цари по-вашему, Игорь?
Может, это всё мне приснилось?
Может, это не я поднимал взвод в атаку с ручным пулемётом в руках?
Может, это не я вёл огонь из миномётов в морозный декабрьский день и накрыл роту сепаратистов?
Может это не мне среди разбитых окопов и блиндажей на огневой комбат вручил погоны капитана и сказал: «На, можешь теперь носить их, ты имеешь на это полное право!»
Может, это не я брал на прицел крупнокалиберного пулемёта живые и подвижные мишени и видел, как они падают, падают и падают в высокую траву?
Может это не я вёл взвод сквозь утренний туман на восток, навстречу солнцу, что восходило над степью, на восток, таки на восток, в вихрь огня и смерти?
Может это не я разглядывал в бинокль холмы на горизонте, прежде чем дать команду «огонь»?
Может это не я грел замёрзлые руки в блиндаже около буржуйки, слушая рассказы старого фермера в солдатской форме о зерне, о мёде, о земле и о пчёлах?
Может это не я читал солдатам стихи Киплинга под звуки канонады?
Может, это происходило в неком ином, выдуманном мире?
Может, это не я забивал подрывники и вышибные заряды в мины молотком и куском дерева, ибо иначе они не лезли, и думал: «Сейчас мы все станем космонавтами, сейчас всё это взорвётся и мы полетим в космос, в бесконечность?
Может, это не я любовался весенними цветами около блиндажей, вдыхал аромат степи, что была вся в цветах молочая, и читал под обстрелами Дикенса и Достоевского?
Может, это не я писал стихи в записную книжку на ящике из-под снарядов и думал, что земля мягкая, сыпучая и пахучая, и что суждено лечь под эту траву и не жаль?
Может, это не мне ветер колол в лицо снежинками-иглами и не я приказывал прицепить гаубицу к «шишарику»? И совсем не мне комбат говорил, что он меня туда не посылает, но нужно ехать, ибо это приказ, и я думал, что никто не вернётся, ни я ни мои солдаты?
Может, это, действительно было не со мной? С каким-то другим, чудаком, что носил пятнистую одежду, погоны с четырьмя звёздочками, брил голову бритвой, философствовал о том, что смерти не бывает, что все мы вечны и чистил миномёты соляркой?
Я бы поверил, что это было не со мной, что это ложные воспоминания… Но беженцы, что живут в моём доме, но пёс с вечно печальными глазами, которого взяли с собой беженцы из моей терриконовой Эллады, который заглядывает каждый день в мои глаза и спрашивает без слов: «Как же так?
Нас выгнали из нашего дома, из нашей родной хаты, и вот мы вот так — теперь вечные неприкаянные бродяги будем блуждать по миру?» И фотография деда, и осознание того факта, что в мой родной край я больше не приеду, ибо некуда, ибо там не осталось даже руин, ибо там хозяйничают бандиты и садисты, с которыми не может быть никакого общего языка, что мой родной край оккупирован, и мечта освободить его остаётся мечтой…
И всё остаётся в воспоминаниях — только в воспоминаниях…